вернуться на главную
ЧТО ПОБЕДИТ: ИДЕИ ПРОШЛОГО ИЛИ ЗДРАВЫЙ СМЫСЛ?
Генеральный директор компании патентных поверенных «Петропатент», канд. юрид. наук О.В.Новосельцев считает, что предлагаемый к принятию проект четвертой части ГК РФ не соответствует современным экономичным реалиям, международному законодательству и международной практике.
К революционным преобразованиям, шоковой терапии России не привыкать. Очередной исторический эксперимент назревает в изобретательском и гражданском праве в связи с возможным принятием внесенного в Государственную Думу проекта четвертой части ГК РФ.
Кто виноват?
Реформирование гражданских имущественных правоотношений в современной России началось после провозглашения частной собственности на средства производства в законе «О собственности в РСФСР» от 24 декабря 1990 г., закрепленной затем в Конституции 1993 г., ГК РФ и принятых на их основе законах. Практически одновременно с этим в российском гражданском праве, преимущественно под воздействием международных норм, начинает использоваться термин «интеллектуальная собственность».
Характерно, что в Основах гражданского законодательства Союза ССР и союзных республик от 31 мая 1991 г. были использованы термины «результаты творчества» и «результаты интеллектуальной деятельности» без упоминания термина «интеллектуальная собственность». Не упоминается он и в Патентном законе РФ от 23 сентября 1992 г., где в ст. 1 изобретения, полезные модели и промышленные образцы определяются как объекты промышленной собственности.
Термин «интеллектуальная собственность» в гражданском законодательстве впервые появился в законе СССР «О собственности в СССР», а затем в законе РСФСР «О собственности в РСФСР», где речь шла уже о вполне безусловном признании интеллектуальной собственности и ее объектах. После этого термин «интеллектуальная собственность» был введен в Конституцию РФ, в ст. 2, 128 и 138 ГК РФ, несмотря на утверждения о неправомерности его использования в законодательстве ряда известных российских ученых*.
* Зенин И.А. Рынок и право интеллектуальной собственности в СССР//Вопросы изобретательства. 1991. № 3. С. 21 – 25; Дозорцев В.А. Исключительные права и их развитие в сб. норм. актов «Права на результаты интеллектуальной деятельности: авторское право, патентное право, другие исключительные права». М., 1994. С. 20, 21.
Однако развитие рыночных отношений, правоприменительная практика, борьба с пиратством в области интеллектуальной собственности, а также насущная потребность формирования экономики, основанной на знаниях, требуют изменений всего гражданского права и права интеллектуальной собственности, в частности.
В связи с этим необходимо безотлагательно определить соотношение понятий «право собственности» и «право интеллектуальной собственности», поскольку именно от этого зависят и функции, и место интеллектуальной собственности в системе гражданского права, а также развитие или даже искусственное торможение соответствующих общественных отношений.
Необходимость включения института интеллектуальной собственности в систему современного российского гражданского права обусловлена не только позицией сторонников проприетарной теории интеллектуальной собственности, но и действием международных соглашений, в которых участвует Россия, в частности, в рамках ВОИС и ВТО.
Россия, обладая в ВТО пока статусом наблюдателя, еще в 1993 г. подала заявление о намерении стать полноправным членом этой международной организации. В процессе выполнения установленных процедур вступления Россия должна присоединиться ко всем соглашениям, подписанным в ходе Уругвайского раунда ГАТТ, в том числе и к Соглашению о торговых аспектах прав интеллектуальной собственности. Оно охватывает авторские и смежные права, товарные знаки, наименования мест происхождения товаров, промышленные образцы, патенты, топологии интегральных микросхем и содержит детальное описание средств защиты, которые члены ВТО должны предоставлять обладателям прав интеллектуальной собственности.
Это возможно только путем гармонизации российского законодательства с международным правом и международными соглашениями в области интеллектуальной собственности. Но в международном праве сформулированы лишь основные принципиальные нормы права, которым должно соответствовать национальное законодательство, поэтому актуально развитие российского законодательства в этой области гражданских правоотношений.
Разработка проекта соответствующего раздела ГК РФ была в свое время поручена Исследовательскому центру частного права при Президенте РФ. Первоначальный проект был впервые опубликован в полном объеме в 1999 г.* Термин «интеллектуальная собственность» упоминался в нем только один раз, в названии раздела V «Исключительные права (интеллектуальная собственность)». Ни в одной из 128 статей этого проекта термин «интеллектуальная собственность» не использовался. Разработчики обосновывали его неприемлемость для российского законодательства и предлагали использовать термин «исключительные права». При этом предполагалось сохранение специального законодательства.
* Труды по интеллектуальной собственности. Т. I. Проблемы интеллектуальной собственности в Гражданском кодексе России. М.: Институт международного права и экономики им. А.С.Грибоедова, 1999. С. 62 – 114.
После широкого и активного обсуждения проекта и отрицательных отзывов международных и российских организаций, а также ведущих теоретиков и практиков была признана необходимость его концептуальной переработки, а в 2003 г. даже признано целесообразным разрабатывать не отдельную часть Кодекса, а включить соответствующие отдельные статьи во все части действующего ГК РФ.
В конце 2005 – начале 2006 г. тем же Исследовательским центром частного права был разработан и предложен к принятию якобы новый, переработанный, а по сути модифицированный вариант проекта, состоящий уже из 324 статей и предполагающий отмену всего специального законодательства.
В новом проекте термин «интеллектуальная собственность» исключен из названия раздела и используется только в первой в данном разделе ст. 1225, где он также приведен в скобках, но не как синоним исключительных прав, а в смысле охраняемых результатов интеллектуальной деятельности и средств индивидуализации, которым предоставляется правовая охрана.
Приравнивание интеллектуальной собственности к результатам интеллектуальной деятельности и средствам индивидуализации не только существенно понижает статус и сужает объем содержания данного понятия, но и приводит к явной логической ошибке, отождествляя права на объекты правового регулирования с самими объектами.
В самом деле, в действующей ст. 138 ГК РФ говорится об интеллектуальной собственности как об исключительном праве физических или юридических лиц на результаты интеллектуальной деятельности и приравненные к ним средства индивидуализации. Обращает на себя внимание отсутствие в данной статье упоминания государства, то есть она определяет именно частную интеллектуальную собственность на результаты интеллектуальной деятельности. И это, конечно же, не ошибка законодателя, хотя многими современными цивилистами это оценивается как существенный недостаток редакции ст. 138 ГК РФ.
В п. (viii) ст. 2 Конвенции, учреждающей ВОИС от 14 июля 1967 г. интеллектуальная собственность включает права, относящиеся к произведениям, исполнительской деятельности, изобретениям, научным открытиям, промышленным образцам, товарным знакам, знакам обслуживания, фирменным наименованиям и коммерческим обозначениям, защите против недобросовестной конкуренции, а также все другие права, относящиеся к интеллектуальной деятельности в производственной, научной, литературной и художественной областях.
Таким образом, и ГК РФ, и Конвенция, учреждающая ВОИС, в содержание понятия «интеллектуальная собственность» включают именно права на объекты – результаты творчества, но не сводят их к конкретным объектам.
Получается, что авторы предлагаемого к принятию проекта не только искажают определенное международными соглашениями содержание понятия «интеллектуальная собственность», но и с достойным лучшего применения упорством пытаются вообще исключить его из оборота, предлагая вместо него изобретенный ими, но нигде в мире не используемый термин «интеллектуальные права».
Как раньше в советской юриспруденции чуждым был термин «частная собственность», так и сейчас термин «интеллектуальная собственность» объявляется ненужным и вводящим в заблуждение, потому что он не соответствует теоретической, а скорее идеологической догме традиционного, сформированного на протяжении нескольких поколений тотального отрицания всякой собственности, в том числе и интеллектуальной.
Здесь уместно вспомнить об изобретенной советским законодателем в 1919 г. особой, нигде в мире ранее не существовавшей формы охраны изобретений авторскими свидетельствами, которые, как известно, подтверждали лишь права авторства и право на получение авторского вознаграждения. Действительно, это было также впервые в мире и долго преподносилось в качестве социального достижения, но в итоге от этого через 70 лет пришлось отказаться и перейти к общепринятой мировым сообществом патентной охране.
Конечно, можно в очередной раз провести исторический, на этот раз юридический эксперимент, но следует задуматься о мировом опыте, правоприменительной практике, судьях, юристах и адвокатах, а самое главное – о создателях и владельцах результатов интеллектуальной деятельности, которым придется на практике и за свой счет расплачиваться за реализацию в предлагаемой четвертой части ГК РФ имеющих явную идеологическую окраску теоретических догм советского права.
Между тем, концептуально не соответствующий ни международной практике, ни международному законодательству, ни современным экономическим реалиям, ни духу и букве современного гражданского права, проект внесен на рассмотрение Государственной Думы от имени Президента Российской Федерации.
Несмотря на 20-летний, усугубленный непродуманными реформами тяжелейший социальный опыт продвижения к рыночной экономике, интеллектуальная собственность в гражданском праве все дальше отодвигается от имущества и имущественных отношений. Использование не согласованных с гражданско-правовым инструментарием терминов неизбежно приведет к отторжению данного раздела от системы гражданского, процессуального права и исполнительного производства. Главное даже не в юридических проблемах, а в том, что это неизбежно отбросит Россию еще дальше на обочину научно-технического прогресса и усугубит существующий системный кризис со всеми вытекающими негативными, экономическими и социальными последствиями.
И если с понятием «частная собственность» большинство из нас уже смирилось, то «интеллектуальная собственность» до сих пор объявляется вне закона в лучших традициях идей марксизма-ленинизма. Получается, что идеи марксизма-ленинизма живут и побеждают.
Что делать?
Согласно ст. 2 ГК РФ гражданское законодательство определяет правовое положение участников гражданского оборота, основания возникновения и порядок осуществления права собственности и других вещных прав, исключительных прав на результаты интеллектуальной деятельности (интеллектуальной собственности), регулирует договорные и иные обязательства, а также другие имущественные и связанные с ними личные неимущественные отношения, основанные на равенстве, автономии воли и имущественной самостоятельности их участников.
Подавляющая часть специального, постоянно развивающегося законодательства в области интеллектуальной собственности посвящена административным вопросам определения объектов правовой охраны, определения и фиксации прав авторства, регистрации и патентования объектов интеллектуальной собственности. Поэтому загромождение ГК нормами административного права представляется крайне нежелательным.
В ГК РФ целесообразно включить только общие нормы, касающиеся имущественных и связанных с ними личных неимущественных отношений, а все частные административные вопросы должны регулироваться, как это и предусмотрено ст. 138 ГК РФ, принимаемыми на его основе законами. Аналогично тому, как регулируются отношения предпринимательской деятельности, оборота недвижимости, денег, ценных бумаг и т.п.
Согласно ст. 209 ГК РФ содержание права собственности определяется как принадлежность собственнику права владения, пользования и распоряжения его имуществом. Объектом права собственности является именно имущество, а не только физически осязаемые вещи, как это традиционно было принято в советском гражданском праве и как это инерционно трактуется в современных учебниках гражданского права.
Ничто, кроме психологической инерции и давления догм советского права, не мешает распространить отношения собственности вообще и частной собственности, в частности, на результаты интеллектуальной деятельности как составные части имущества. Тем более, что на практике объекты и права интеллектуальной собственности с 1990 г. отражаются в российском бухгалтерском учете и используются как нематериальные активы сначала совместных, а затем уже и всех предприятий и организаций.
Для этого необходимо лишь незначительно откорректировать наименование раздела II. «Право собственности и другие вещные права», изменив его на «Право собственности, право интеллектуальной собственности и другие права на имущество». Не на материальные вещи личного потребления, а именно на имущество. То есть убрать из названия раздела слова «вещные права», поскольку они традиционно трактуются как связанные с вещами права.
После этого в данном разделе ГК РФ рядом с нормами права собственности можно будет вполне логично разместить и нормы права интеллектуальной собственности. Аналогично и в других разделах ГК РФ после незначительного терминологического согласования можно разместить соответствующие нормы права интеллектуальной собственности среди общих вопросов, обязательственного, наследственного и международного частного права.
Это позволит органично включить в систему гражданского права и нормы права интеллектуальной собственности, оптимально задействовав сложившиеся нормы процессуального и судебного права, включая исполнительное производство, и будет способствовать преемственному развитию гражданских имущественных отношений.
В противном случае к отдельной, чужеродной части Гражданского кодекса, по сути отдельного кодекса интеллектуальной собственности, необходимо будет дополнительно разрабатывать и внедрять соответствующие нормы специального для интеллектуального права процессуального права, судебного и исполнительного производства, что представляется не только нереальным, но даже абсурдным.
Необходимо набраться мужества и признать ошибки теоретических заблуждений, поступиться доказавшими свою нежизнеспособность идеологическими принципами, подтвердить право на существование понятия «интеллектуальная собственность» и прекратить изобретать «юридические велосипеды» типа интеллектуальных прав.
Иначе получается, что Всемирная организация интеллектуальной собственности есть, международная практика и международное законодательство по интеллектуальной собственности есть, Федеральная служба по интеллектуальной собственности, патентам и товарным знакам и подведомственные ей организации есть, какой-никакой, но рынок интеллектуальной собственности есть, специалисты по интеллектуальной собственности есть, а самой интеллектуальной собственности в России нет. И даже слов таких не должно быть!
Странная получается ситуация. Аналогичная той, когда в советское время вполне искренне утверждали, что секса в СССР нет, но дети почему-то рождались. Вопреки всяким личным взглядам и идеологическим доктринам.
Теории теориями, а жизнь идет своим чередом. Остается надеяться, что время в итоге расставит все по своим местам. Вот только когда и какой ценой?